С кровавым диктатором Туркменбаши я познакомился в мае 1989 года на первом
съезде народных депутатов СССР в Москве. Тогда он еще не был диктатором,
а был первым секретарем ЦК Компартии Туркмении и назывался Сапармурад
Ниязов, я же работал парламентским корреспондентом ТАСС. Съезд и всю страну
сотрясали пламенные выступления академика Андрея Сахарова и следователя
Тельмана Гдляна, сепаратистские заявления прибалтов, а в кулуарах то и дело
разнимали представителей Азербайджана и Армении. Одним из очень немногих, кто
пытался примирить стороны, был Сапармурад Ниязов. Смысл всех его выступлений
и с трибуны этого безумного съезда, и вне ее был один: <Ребята, давайте жить
дружно>. <Сахаров очень хороший человек, - сказал он в одной из наших бесед.
- Горбачев тоже очень хороший человек. Я не понимаю, почему они не могут найти
общий язык?> Глаза, улыбка и голос у него были такие добрые и мягкие, что я до
сих пор не могу сопоставить их с сообщениями о жестокостях режима Туркменбаши,
о его самодурстве и самоуправстве.
В упомянутом нашем разговоре я пытался что-то вставить насчет идеологических
разногласий и политических платформ, но Ниязов отказывался принимать это
всерьез. <Нельзя критиковать руководство, - говорил он. - Если кто-то
критикует руководителя, значит, он хочет сесть на его место. А все
разговоры про Афганистан или Чернобыль - только повод. Не бывает никаких
разногласий. Бывает только борьба за власть, от которой страдает народ>.
И вот в этой фразе, пожалуй, можно отыскать ключ к пониманию последующей
деятельности начальника Туркмении. Тот исторический съезд и последовавшая за
ним всесоюзная смута дали Ниязову важнейший урок. Когда в результате этой
смуты его республика нежданно-негаданно получила независимость, он все силы
положил на то, чтобы оградить свою власть от любых поползновений любых
подобий оппозиции. Не он первый, не он последний, и учителя были хорошие.
Ниязов строил машину власти по сталинским лекалам, используя базовые
принципы диктатуры: любовь и страх, террор и культ личности.
На том же съезде я познакомился с другим очень милым человеком Аскаром
Акаевым. Он тоже затем попытался выстроить в Киргизии авторитарную систему
власти, но дело кончилось тюльпанной революцией и коллапсом государства.
Сопоставляя этих двух персонажей, аналитики подчеркивают особенности их
личностей. Один, дескать, прирожденный восточный правитель, а другого
испортило академическое образование. Да нет же. Вспомним толстовское:
<Царь - есть раб истории>. Вспомним Иосипа Слепого: <Я буду таким
кардиналом, каким вы будете народом>. Любая власть, даже самая жесткая
диктатура, является результатом социального договора, писаного или неписаного.
Если власть существует, значит, она в принципе устраивает деятельное
большинство. Если она не устраивает, никакая охранка не убережет правителя
от яда, пули или революции. Если общество не способно сформулировать и
транслировать свой запрос к власти, то кого винить? В истории почти не
встречаются властители, которые желали бы вреда своему народу - разве
что Нерон, да и с ним все очень неясно. Властитель благодетельствует
свой народ по собственному разумению и всегда стремится расширить
ресурсную базу этого благодетельства. Частная собственность, оппозиция и
свободная пресса ограничивают эти ресурсы, а значит, они мешают правителю
достигать своих благородных целей. Что, например, случилось с Туркменией?
Эта страна живет из двух источников: добыча и экспорт топлива и хлопок.
Оба этих источника находились в руках государства, то есть Туркменбаши.
Более того, централизованное управление этими ресурсами в условиях этой
страны наиболее эффективно - передать в разнообразные частные руки
трубопроводы и мелиоративные системы было бы смертью для монокультурной
экономики. В Киргизии таких ресурсов нет, и ей никуда не деться от
необходимости диверсифицировать производство и собственность, а значит,
и власть.
У Киргизии пока не получается, а вот у нашей страны [Украина] может получиться.
Счастье Украины заключается, во-первых, в том, что государству очень
мало есть чего распределять; во-вторых, в том, что отечественная экономика
разнообразна и разноукладна. А главное - нам удалось выстроить каркас
демократических институтов. Эти институты еще слабы, запросы общества и
бизнеса доходят до власти в искаженном и ослабленном виде, но они доходят.
Оранжевая революция и Майдан, как бы мы ни относились к ним сегодня, стали
точкой невозврата к тоталитарному государству. Леонид Кучма, как бы мы сегодня
ни оценивали его правление, сделал возможным мирный диалог ветвей власти,
и вопрос о преемнике президента, который с прошлого четверга - дня кончины
Туркменбаши - мучает туркменскую элиту и перманентно беспокоит элиту
российскую, для Украины уже не является решающим. Кто бы ни стал следующим
президентом нашей страны, он не сможет править в одиночку и на свое
усмотрение. Как не может этого делать и президент нынешний. Осталось
только научиться принимать выбор населения как приказ. Пример тут недавно
показали американцы. Как только Демократическая партия США получила
большинство в конгрессе и сенате, республиканского президента Джорджа
Буша будто подменили. Он немедленно принял новых спикеров палат, уволил
министра обороны, резко изменил риторику и оценки. Он понял - или ему
объяснили - в чем состоит новая политическая реальность. Наши же политики
никак не могут примириться с тем, что демократические правила требуют от
них сотрудничества. Они упираются и препираются, сводят старые счеты и
копят новые обиды. Но это, сдается нам, детская болезнь политического
класса, и она пройдет со временем.
Сапармурад Ниязов ушел в шестьдесят шесть лет - очень рано для человека,
который всю жизнь находился под тщательным медицинским наблюдением.
Он всегда был здоровенным цветущим мужчиной. И вот - сердце не выдержало.
Оно не выдержало конфликта между милейшим Сапармурадом Ниязовым и тираном
Туркменбаши.
Мир его праху.
Используются технологии
uCoz