Андрей Васильевич Мягков родился 8 июля 1938
года в Ленинграде, в семье профессора
Политехнического института. В школьные годы Андрей тяготел к
техническим наукам, но в старших классах увлекся театром, стал
посещать драматический кружок, где играл главныероли в
спектаклях. Тем не менее, после окончания школы Андрей Мягков
поступил в Ленинградский химико-технологический институт.
После окончания института он был направлен на работу в
институт пластических масс. В 1961 году в Ленинград приехали
преподаватели Театрального училища имени Немировича-Данченко в
поисках талантливой молодежи. Мягков решил попробовать свои
силы и, успешно пройдя три отборочных тура, был принят на
учебу. Закончил Мягков школу-студию в 1965 году и был принят в
труппу театра "Современник". Одной из первых работ актера на
сцене "Современника" стала роль Дядюшки в спектакле "Дядюшкин
сон" по Ф.М.Достоевскому. Именно в этой роли его заметил Элем
Климов и предложил главную роль в картине "Похождения зубного
врача. Так состоялся дебют Мягкова в кино.
Но первой
серьезной ролью молодого артиста стала роль Алеши Карамазова в
картине Ивана Пырьева "Братья Карамазовы", вышедшей на экраны
1969 году. В театре в это время Мягков был занят в спектаклях
"На дне" (Барон), "Обыкновенная история", "Балалайкин и К". В
1977 году Андрей Мягков перешел из "Современника" во МХАТ.
В 1975 году на экраны вышел фильм Эльдара Рязанова
"Ирония судьбы, или С легким паром". Мягков в роли Жени
Лукашина очаровал своей игрой всю страну, и популярность
актера тогда была просто фантастической. Другой прекрасной
ролью Мягкова у Эльдара Рязанова стал Новосельцев в комедии
"Служебный роман", вышедшей в 1977 году. Вместе с Алисой
Фрейндлих они составили великолепный актерский дуэт. В числе
других фильмовс участие Мягкова заметными событиями
кинематографа стали "Дни Турбиных" (1976), "Гараж" (1980),
"Гонки по вертикали" (1983), "Жестокий романс" (1984).
В 1990-х годах Мягков снимался мало, отдавая
предпочтение театральной и преподавательской деятельности в
Школе-студии, учитывая что советский кинематограф был разрушен
вместе со страной, а российский представлял и представляет из
себя жалкое тлетворное зрелище. Среди его работ в этот период
можно отметить драматическую ленту Глеба Панфилова "Мать"
(1990), комедию Леонида Гайдая "На Дерибасовской хорошая
погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди" (1992),
политический детектив Дмитрия Астрахана "Контракт со смертью"
(1998).
Сайт:
Статья:
- Ваш режиссерский дебют состоялся в 1989 году, второй спектакль, <Ретро>, вы выпустили четыре года назад. И вот сейчас готовите к премьере <Осенний чарльстон> Айвона Менчелла. Долго зреете для постановки?
- Я же не штатный режиссер, я актер в этом театре. Просто у меня большой интерес к режиссуре. Что касается постановок - спасибо руководству за веру в меня как начинающего режиссера и за хорошее ко мне отношение. <Ретро> и <Осенний чарльстон> мне предложил Олег Павлович Табаков. Я с благодарностью принял предложение, потому что мне эти пьесы очень понравились глубиной и широтой охвата тех проблем, которые являются моими проблемами тоже.
- А какие у вас проблемы?
- Этого в двух словах и не расскажешь: Мне интересны судьба, жизненный настрой определенного поколения людей, которые сейчас не очень себя находят. И у <Ретро> в этом смысле прямое попадание. А пьеса <Осенний чарльстон> хоть и написана американским автором, совершенно не привязана к национальности, стране, языку. Она абсолютно общечеловечна.
- Значит, не случайно, что у вас все актеры <в возрасте>?
- Это в пьесе заложено - женщины после 50. Для молодых там нет ни одной роли.
- Сегодняшние реалии драматичны для этого поколения?
- Я ощущаю, что они вообще для всех сложны. Резкое изменение жизни, причем речь даже не столько о материальном. Вообще все с ног на голову - изменение всей психологии, настроя, всех убеждений... Отменилось то, что было, и предложено совершенно противоположное. И все произошло так моментально, что если молодежь, у которой еще есть определенная физическая сила - духовная и нравственная, может приспособиться к новому, то люди, которые прожили, условно говоря, половину жизни - нет. Точнее, не все успевают.
Знаете, у Данте сказано: <Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу>. Вот и эти три женщины у Менчелла, пройдя свою жизнь до середины, очутились у разбитого корыта. Те идеалы, которые они исповедовали раньше, низвергаются. А новые для них не очень приемлемы. Они к ним не привыкли, не готовы. Даже не успевают подготовиться, сделать их своей жизненной силой. На фоне этих мучительных раздумий и происходит действие пьесы.
- То есть в комедии находится место трагедии?
- Безусловно. Это не чистая комедия.
- Но заканчивается-то все хорошо?
- Хеппи ли энд? Я не могу точно сказать. Это скорее вопрос... В искусстве никто никогда не дает ответов. А если дает, то это плохое искусство.
- А вот меня всегда интересовал такой вопрос: как сосуществуют в одном человеке актер и режиссер? Ведь актер - это существо подчиняющееся, а режиссер - подчиняющий.
- Верно, что это абсолютно разные профессии. Хотя я не совсем согласен насчет подчинения. Мне всегда было интересно работать с режиссером, который не подчиняет, а берет меня в сообщники, дает и мне возможность подчинять режиссера. Таким был Ефремов... Диктат, какой бы он ни был, - это не сотворчество. И в таких случаях актер режиссеру не нужен, он превращается в мазок, краску, функцию. Что мне лично неинтересно. Как режиссер я пытаюсь, чтобы работа сводилась к взаимному поиску характеров, персонажей, образов. Конечно, принципиальное различие между актером и режиссером в том, что актер отвечает только за свою роль, а режиссер - за весь объем того, что происходит на сцене. Например, в своих спектаклях как артист я бы участвовать не смог. А когда это у кого-то происходит, не представляю, как можно отвечать и за себя, и за все вокруг одновременно.
- Ну а фильм снять вам не хотелось бы, такой, как в прежние времена, не в голливудской манере?
- Отмечу, профессия кинорежиссера - это уже третья профессия. Здесь как раз абсолютный диктат. В отличие от театра, где действительно идет коллективное творчество. Правда, бывает наоборот: на съемочной площадке сотворчество, а в театре диктат.
- Как у Юрия Любимова?
- Юрий Петрович - абсолютный диктатор. У него такое искусство, он исповедует такой театр. Я бы там работать не смог. Юрий Петрович меня приглашал, мы начинали, неделю я у него поработал... Нет, он - великий режиссер! Мне бесконечно нравятся его постановки, я практически все смотрю. И то, что я не смог там работать, ни о чем не говорит.
А что касается вопроса о кино... Кинематограф сегодня абсолютно вторичен. Мы так бесстыдно подражаем американцам! Боевики, драки, бесконечный экшен. Кино стало бесчувственное, бессердечное. Это не русское искусство. Его мы забросили совершенно.
Снять что-то? Мне хотелось бы увидеть. А делать - для этого мне уже много лет. Взяться за кино значило бы оставлять все: театр, режиссуру в театре. Мне не хочется.
- Вам предлагали сняться в <Дозорах>, <Гамбите>?
- Приглашали. Но это невозможно, немыслимо! Все уже знают: даже близко не надо подходить с сериалами, с этими <дозорами>-позорами. Слава Богу, немного <позоров> осталось - дневной и ночной есть, еще утренний и вечерний - и закончат.
- Это принцип?
- Никакого принципа нет. Я просто считаю, что это очень плохо. Что действительно позор для России - вот так извратить то прекрасное, что было прежде найдено. У советского кино было свое лицо, а сейчас его взяли, повернули затылком и нарисовали на нем американскую физиономию.
Снимался в фильмах: