Отрадно, что Егор Гайдар все чаще выступает в России и за рубежом со своими версиями упадка и развала СССР, предлагая соответствующие выводы и уроки для нынешней российской ситуации. Некоторые из тезисов Гайдара представляются мне, однако, небезупречными по части соответствия историческим фактам, а то и логике. С учетом его известности и авторитета, это может уводить остро необходимую сегодня общественную дискуссию в сторону от существа указанных вопросов.
Конечно, многое зависит от благоприобретенного опыта и мировоззрения. И я бы не взялся оппонировать столь осведомленному исследователю (а лучше сказать - представляемому им течению), если бы сам не имел дело в свое время с государственной информацией, а в какой-то мере и с процессом принятия решений. Как раз середину 80-х - начало 90-х годов я провел в аналитическом управлении разведки КГБ, откуда открывалась подробная картина происходившего у нас в стране и за рубежом. Кремлевская Инстанция достаточно откровенно сообщала нам о своих текущих заботах, поручала разрабатывать внешнеполитические мероприятия и так далее. Более подробно об этом рассказывается в статье в <Независимом военном обозрении> от 20 октября 2006 года.
Советская экономика была несъедобной
Что касается мировоззрения, то из рассуждений Гайдара относительно судеб СССР можно заключить, что экономический рост - безусловное благо. На данный тезис по сути нанизывается все остальное. Я с таким подходом в принципе не согласен, и дело не только в экологии. Есть и другое почти хрестоматийное возражение: результатом хозяйственного и технологического подъема Германии в 30-е годы ХХ века было то, что немцы пошли на войну сытыми и отлично вооруженными. Кстати, <госзаказ> и прямой террор уживались и переплетались в <Третьем рейхе> с элементами рынка. Штирлиц и его соратники по телесериалу вовсю пользовались услугами малого бизнеса (этой <опоры демократии>), а также страховых компаний. Да и к власти изощренные преступники - нацисты пробились при цветущей многопартийности и действующих выборных институтах, которые многими выставляются чуть ли не гарантией против мирового зла.
По последнему пункту, меня, казалось бы, легко <припечатать> известнейшим афоризмом Уинстона Черчилля о том, что демократия при всех ее недостатках все же незаменима. Однако взгляды Черчилля были на самом деле неизмеримо шире. Его наследие полно ярких оценок политической культуры и базисных ценностей британской нации (да и всего <английского языка>), для реализации и защиты которых и были заведены, в частности, демократические процедуры.
Маргарет Тэтчер вообще подчеркивала, что британцы в холодную войну защищали не что иное как свой особый <образ жизни>. А Александр Хейг оправдывал военные усилия против коммунистического блока именно тем, что <есть вещи поважнее жизни>. Я по долгу службы пытался вникать в психологию и мотивацию деятелей НАТО. Не думаю, что выше жизни Хейг и его соратники ставили энергобезопасность.
Так вот, когда Гайдар раз за разом утверждает, что главной проблемой СССР к середине 80-х было <снижение темпов экономического роста>, то следует уточнить, что же это была за экономика и ради чего она, собственно, перемалывала сырье, человеческие ресурсы и гробила природную среду? И как все это сказывалось на ситуации в мире и на месте СССР в нем? А что, если благом в тех условиях было бы как раз торможение роста или даже ослабление имевшейся экономической системы? Ответы, думается, вновь зависят от точки зрения, от приверженности тем или иным ценностям и даже от предпочтений насчет <образа жизни>. Во всяком случае, модели роста с их встроенными императивами сочинялись для нормальных, достаточно открытых обществ и государств, а не общенациональных концлагерей и осажденных крепостей.
Неужели Гайдар запамятовал, что советская промышленность работала главным образом на подготовку к глобальной и тотальной войне, в которой Москва планировала нанести первый удар? А также на ту войну, которая уже реально полыхала в разных частях планеты и достигла в 80-е годы своего опаснейшего пика? Это нынешняя официальная пропаганда повелела забыть про сокрушительное поражение СССР и сводит дело к <неэффективности управления>. Но Гайдар-то наверняка все помнит. Но почему-то стесняется позиционировать себя внятно в отношении глобального конфликта, вне которого понять <экономическую политику> советского руководства невозможно.
Между прочим, производство вооружений в СССР продолжало расти в те годы очень приличными темпами (данные общедоступны). Сооружались и оборудовались гигантские командные пункты, базы, аэродромы. Как и в какой мере учтено все это в показателях, регулярно приводимых Гайдаром и другими? А включен ли в них - и с каким знаком - вклад миллионов заключенных и энтузиастов-комсомольцев в <обороноспособность>? И как все-таки оценить ущерб, нанесенный советским режимом и его военной машиной природе, здоровью нации, ее культуре и морали?
В 80-е годы вообще чрезвычайно много строилось, что само по себе вряд ли служит индикатором упадка. Главный вопрос - с какими целями и во имя чего все это делалось. К существу дела, на мой взгляд, подводит емкая оценка директора ЦРУ Роберта Гейтса, отвечавшего за безопасность США и признававшего, что СССР периода <застоя> <это деспотизм, который работает>.
Человеческий фактор выжил сам
Возразят: но ведь уровень жизни рядовых жителей СССР был крайне низким и даже снижался. Это ли не свидетельство негодности системы и ее кризиса?
Мне довелось в первой половине 80-х посетить сотни хозяйственных объектов в разных районах СССР, пообщаться с руководителями, учеными, рядовыми трудящимися. Ситуация во многом выглядела катастрофической. В промышленных центрах нормальной пищи и одежды в свободной продаже почти не было. В жилом фонде преобладали коммуналки и бараки. Воздух и вода зачастую лишь условно годились для жизни людей.
Ну и что? Какое именно отношение все это имело к устойчивости существовавшего режима? При тотальном контроле по линии спецслужб, партии, комсомола, профсоюзов и прочего, при отсутствии независимых лидеров и организаций - одним словом, в тех реальных обстоятельствах протест, как правило, не шел дальше злобного ворчания или прибауток типа: <Что такое польская Солидарность? Это когда в Свердловске мяса нет, а бастуют в Гданьске>.
Поколения чекистов и партаппаратчиков к тому времени вытоптали почти все ростки общественной самодеятельности, а тем более деятельной оппозиционности. При Андропове завершался разгром диссидентских групп - этой <пятой колонны> внешнего врага. Тем самым была вполне достигнута та самая <оккупация> страны, которой дословно добивались большевики (и из опыта которой, кстати говоря, кое-что почерпнули германские нацисты). Зато в бесчисленных очередях можно было услышать популярный рефрен: <Лишь бы не было войны:>.
Вместе с тем, голода как явления также не было. Все же имелись продовольственные рынки, загородные участки и родственные связи с селом. В столь природно богатой и достаточно плодородной стране, как СССР, коммунистам было достаточно слегка ослабить свой пресс, и рабочая сила сама находила способы прокормиться - как раз до пенсии. Вообще, массовый голод у нас можно было только намеренно спровоцировать. Советская власть так и поступала время от времени.
Что касается волнений и протестных выступлений в СССР в <перестройку>, то они, несомненно, были связаны с ростом недовольства населения. Но достоверно известно и то, что очень многие из таких акций (полагаю вслед за некоторыми экспертами, что большинство) инспирировались и направлялись партаппаратом и спецслужбами по их собственным сценариям.
Имелась ли при Горбачеве реальная угроза социального взрыва, а то и гражданской войны, чем Кремль активно шантажировал Запад и на что теперь ссылается Гайдар, - это открытая проблема. Для серьезного разговора следует обнародовать, например, данные об оперативных позициях и деятельности КГБ на предприятиях и в трудовых коллективах, расследовать провокации, скорее всего учинявшиеся аппаратчиками. То есть пойти по пути бывших соцстран Центральной Европы. Лишь тогда можно будет делать конкретные выводы, не сбиваясь на жонглирование объемами иностранных кредитов, использовавшихся, якобы для спасения <перестройки>.
Гайдар, к сожалению, уклоняется от предметного рассмотрения данной темы, уходя в общие предположения о том, что голодные бунты могли иметь место, но <войска не стали бы стрелять в народ>. Поэтому-де Политбюро, согласно его протоколам, запаниковало и пошло на уступки.
Но во-первых, имелись части, которые точно были готовы стрелять. Во-вторых, КГБ и МВД уже владели методикой управления толпой и без массовых кровопролитий. А в-третьих, мало ли что писалось в бумагах руководства КПСС - организации, пронизанной до самого верха ложью, некомпетентностью и интригами. Посткоммунистического Нюрнберга в СССР не было, полная анатомия Советской власти остается тайной, российская советология толком не состоялась. Так что насчет бунтов и того, как продвинутые номенклатурщики их предотвратили - это все также версии, в чем-то схожие с кремлевской пропагандой тех и последующих лет.
Сколько было зерна и золота, чтобы <не снимать штаны>?
Известен ли вообще истинный баланс ресурсов позднего СССР? В венской резидентуре, где я отвечал за информационную работу, меня как-то посетил контрразведчик, потребовавший прекратить сбор данных по местным контактам Инстанции с боссами Международного зернового совета. Знаю также, что в других странах, включая Канаду, даже резиденты КГБ не допускались к переговорам по импорту зерна, которые вели некие наезжавшие из Москвы лица - очевидно, особо уполномоченные от ЦК. И свои дела, то есть управление международными финансовыми и сырьевыми потоками они держали в тайне даже от офицеров разведки. Так что об иных действиях Инстанции нам с коллегами нередко приходилось узнавать лишь от надежных источников в стане врага.
Если же кто-то станет утверждать, что уж Гайдар-то владел или потом овладел картиной этих потоков (в том числе, их конечными адресами), то могу добавить, что в ПГУ и КГБ с определенного момента действовало негласное указание не направлять особо ценную и острую информацию Ельцину и его людям (интересно, когда это ограничение сняли?). Где она на самом деле <складировалась> - особый вопрос. Зато общеизвестно, что многие взрывоопасные документы ЦК и КГБ в 1991 году были уничтожены или похищены. Практиковались и подделки.
Гайдар признает в одном из интервью, что западные правительства завышали золотой запас СССР аж в пять раз! Не дает ли такая западная <неосведомленность> прежде всего повод прикинуть, куда это в критический момент подевались четыре пятых советского золота? Кто и для чего его прятал? Почему бы не рассмотреть вариант: Москва втирала западным правительствам и банкам очки, а те с охотой включились в игру. Мутные воды крушения коммунизма и последующего <переходного периода> были идеальной средой для подобных мега-махинаций.
В октябре 1991 года меня из Вены вызывали в Москву, да не в Ясенево, а на Лубянку для прояснения некоторых вопросов о <золоте КПСС> (а другого золота в СССР, собственно, не было). Кто-то в новой власти хватился тех самых запасов. Так что это не химера. Другое дело, что все детали я с тех пор основательно подзабыл.
Но покуда конфронтация с Западом в 80-е годы еще продолжалась, и номенклатура твердо держала власть, представители Инстанции уверенно заявляли на встречах с личным составом разведки по поводу противодействия американской СОИ: <Снимем штаны, но пойдем в космос>. Такую <концепцию> уже начали воплощать в жизнь, хорошо зная, что мобилизационный потенциал СССР был еще очень высок. И наращивать экспансию на всех континентах и в околоземном пространстве, за что первоначально и взялся Горбачев, можно было в принципе еще не одно десятилетие. Во всяком случае, внутри страны этому никто не мог бы воспрепятствовать.
Разгром СССР был военный
А вот на внешнем фронте дела стали оборачиваться куда хуже. То, что мне довелось вместе с коллегами наблюдать по многочисленным каналам КГБ, ГРУ, МИДа и так далее позволяет заключить: СССР пал жертвой, прежде всего, военного или военно-политического разгрома.
В 80-е годы Запад, вопреки расчетам Кремля, сумел консолидироваться, мобилизоваться и перейти в глобальное контрнаступление. Вспомним призывные формулировки президента Рейгана - это были директивы своим и союзным силовикам, а не только идеологические манифесты.
О решимости США и НАТО идти на эскалацию и предельный риск, а то и на прямое столкновение свидетельствует хотя бы развертывание ими евроракет в ответ на размещение СС-20, а отчасти и на советские авантюры в Африке, и на Ближнем Востоке.
По тогдашним оценкам ПГУ, <двойное решение> НАТО похоронило традиционную советскую линию на военно-политический шантаж западноевропейцев. Стало ясно, что путем запугивания и заигрывания с последними (прежде всего, с многочисленными друзьями среди леваков) уже не добиться раскола Североатлантического альянса. Десятилетиями шлифовавшаяся стратегия и политика СССР вдруг <посыпалась>.
Тут же наметились военные катастрофы в других регионах. Насколько можно было судить, американцы стремились ставить Москву и ее союзников всякий раз перед неотвратимостью скорого поражения, если та не отступит.
Вдобавок США приступили к тому, что можно было бы назвать силовым изматыванием. Их военная активность по периметру границ СССР и ОВД резко возросла, размыв грань между текущей военной деятельностью и переходом к реальной атаке. Одной из жертв той напряженнейшей ситуации (кубинский кризис 1962 года остался по своей остроте далеко позади) и стал южнокорейский <Боинг>, сбитый в 1983 году над Сахалином.
Разумеется, все это сплеталось в клубок вместе с нараставшим давлением в торгово-экономической и технологической сферах, с обострением психологической и информационной войн, а также с ожесточением тайной схватки спецслужб. Холодная война велась поистине во всех сферах с высочайшим напряжением сил и часто на грани фатального риска.
Однако решающее звено было, безусловно, военно-силовым. Лишь когда внешний противник на деле продемонстрировал военное превосходство и решимость его реализовать в полном масштабе, советский экспансионизм дал трещину, и начался обвал всей <системы мирового социализма>. Насилие могло ее кое-как держать в повиновении и даже расширять, несмотря на экономическую, технологическую и культурную отсталость СССР, на разнообразные <дефициты> и <снижения темпов>. Когда же Москву лишили большой дубинки, все здание быстро рухнуло.
Поворотный момент я связываю, в частности, со смещением министра обороны Соколова и большой группы военачальников после приземления Матиаса Руста на Красной площади в мае 1987 года. Уже за несколько месяцев до этого в ПГУ ходили разговоры о том, что Инстанция (считай - Горбачев, Шеварднадзе и Яковлев) <бросят под танк> военных за то, что те <провалили Афганистан> и вообще не обеспечили ожидавшихся успехов в разных районах мира. И вот - момент настал. Помню фразу из телеграммы Крючкова, пришедшую к нам в брюссельскую резидентуру через пару часов после появления эксцентричного немца на всех телеэкранах: <Вы сами увидите, какое политическое значение придается этому факту:>
Реакция Кремля была типично советско-номенклатурной, то есть диктовалась групповыми и клановыми, а отнюдь не национальными интересами. Горбачев и другие получили желанный повод нанести удар по оборонному истеблишменту и тем самым перераспределить власть и контроль над ресурсами в свою пользу. При этом Кремль полностью выносил за скобки народ как самостоятельный политический фактор. Существовала обоснованная уверенность: наш человек не переметнется на сторону НАТО и не восстанет против своих хозяев. Поэтому главное - одолеть собственных собратьев по номенклатуре.
Осознав и даже дословно услышав от западных лидеров, что прежняя ставка на военную силу бита, и что упорство чревато жесткими санкциями, Горбачев стал решительно <сливать> позиции СССР. Дипломатам было предоставлено оформлять все это в международных договорах. Такой поворот событий резко дезориентировал и деморализовал большую часть советского генералитета и <оборонки>. Военным потребовался конфликт на Кавказе (возникший, кстати, не без соучастия того же Горбачева), чтобы вновь сделать Кремль своим заложником и восстановить собственные позиции в стране и за ее пределами.
<Европейский дом> рухнул из-за денег
Альтернативой, выдвинутой Кремлем после краха глобальной военно-политической стратегии, было <политико-дипломатическое наступление>. Речь пошла прежде всего о том, чтобы предоставить немцам национальное единство из рук Москвы. Ожидалось, что в 1990 году на парламентских выборах в ГДР и ФРГ к власти придут левые, так или иначе дружественные нам силы. На этой основе в Германии начался бы процесс поэтапного воссоединения, а с Москвой она расплачивалась бы кредитами и инвестициями плюс дистанцированием от НАТО. В Кремле надеялись также, что уже <порозовевший> к тому времени СССР стал бы более приемлемым партнером для Европы, и это обеспечило бы фундамент для пресловутого <общеевропейского дома> как противовеса США и НАТО.
Данный план также рухнул из-за активного сопротивления американцев и их главных союзников. Так, правительство Коля пошло в середине 1990 года на общегерманский финансовый союз с обменом восточной марки на западную по курсу 1 к 1. Население ГДР массово переметнулось на сторону Коля, и вопрос германского единства был решен отнюдь не по московской схеме. Таков был, пожалуй, самый яркий эпизод прямого влияния экономики на политику в те годы.
Обнаружив, что западные партнеры вновь обставили его самым бесцеремонным образом, он же лишь зря столь далеко зашел с <гласностью>, Горбачев дал <зеленый свет> закручиванию гаек и подготовке путча. И уже окончательно проиграл в августе 1991 года заодно с самими <консервативными силами>, поскольку американцы на этот раз активно поддержали конкурирующую группировку Ельцина. Широковещательная версия самой попытки переворота выглядит кастрированной, пока в ней отсутствует, например, ключевая роль московских посольств США, Британии и других стран.
Появление самостоятельной РФ как продолжательницы, то есть международно-правовой реинкарнации Советского Союза означало для США и НАТО прежде всего радикальное сокращение нацеленного против них ядерного потенциала и гигантский геополитический выигрыш. Далее последовало закрепление и расширение этого выигрыша, что отчетливо проступает сквозь все правление Ельцина, сколь хаотичным оно ни выглядит само по себе. Речь идет об ускоренной эвакуации советских/российских войск из Центральной Европы, согласии на расширение НАТО, продолжении двух- и многостороннего разоружения и прочем. Военная политика США и НАТО перекрывала своими последовательностью и преемственностью все постсоветские перипетии. Версия Гайдара с ее фокусированием на муках <переходной экономики>, как он их понимает, выглядит, поэтому, не просто не полной, но и противоречащей определяющим реалиям и смыслу указанного периода.
Но это еще не все.
Кто победил в России
Центральная проблема формулируется просто и наглядно. В государствах Центральной Европы, а также Балтии была развернута декоммунизация - аналог денацификации, проводившейся в свое время в Германии и ее бывших сателлитах. На сегодняшний день подтвердилось, что борьба с раковой опухолью современности под названием <тоталитаризм>, какими лозунгами он ни прикрывался бы, требует упорных и длительных усилий по многим направлениям.
Но ведь режимы соцстран были лишь филиалами советской <головной фирмы> под названием СССР! Однако ни в нем, ни в РФ декоммунизация всерьез даже не начиналась. Вместо этого советская номенклатура, избежав полноценной правовой оценки и санкций, быстро перехватила реальную власть и собственность.
Утверждают, что в СССР были возможны только постепенные реформы. Это само по себе верно применительно к созданию рыночной инфраструктуры, чего в РФ при состоявшемся в ней номенклатурном варианте <шоковой терапии> на самом деле также не наблюдалось.
Напротив, поэтапность как подход к экономическим реформам имеет место и дала свои плоды в <новых демократиях> Центральной Европы. Но там коммунизм был сразу официально объявлен вне закона, начались расследования коммунистических преступлений, была введена люстрация. Во главе угла в этих странах изначально оказались четкие правовые и ценностные критерии. Благодаря этому, во власти и экономике стала расти роль тех, кто на самом деле мог обеспечить процесс общенационального оздоровления и процветания.
В отличие от этого, в РФ и странах СНГ произошла подмена необходимой общественно-политической зачистки номенклатурной реставрацией с нагромождением квази-демократической бутафории. Номенклатуре также удалось навязать себя Западу в партнеры по строительству мирового порядка и борьбе с новыми угрозами международной безопасности. При том, что важнейшим источником угроз при ближайшем рассмотрении оставалась она сама.
Собственно, номенклатуре как классу и так было пора омолодиться и модернизироваться. В итоге, место неповоротливых маршалов заняли ухватистые подполковники, а обанкротившихся партийных бонз сменили непотопляемые комсомольские вожаки. Уловив суть текущего момента, они молниеносно разбогатели и обзавелись неограниченной властью. Им всем вновь стало ясно, что защищать и чего еще добиваться в ближайшее время и в более длительной перспективе.
Обновленной номенклатуре сегодня вновь объективно противостоят две силы: собственный народ и демократический Запад. Отсюда возврат к двуединой, по существу советской государственной модели: репрессиям внутри страны и экспансии за ее пределами.
Не удивительно, что Россия вновь скатывается к тоталитаризму и конфронтации с Западом. У власти в ней остались бывшие большевики. Все же в точку попал Владимир Буковский, вопрошавший: <А фашизм с человеческим лицом - возможен?>
При Путине власть номенклатуры стала вновь открытой и откровенной. Но подготовка к этой реставрации - накопление ресурсов и опыта, становление организационных форм, выстраивание механизмов политической и прочей самозащиты - шла еще при позднем Горбачеве и при Ельцине. И, разумеется, с участием их соратников - вольным или невольным, сознательным или слепым. Возможно, Гайдар и другие искренне добивались только лучшего или пытались вынужденными действиями предотвратить худшее. Но в результате главные общественно-политические болезни России оказались загнанными дальше вглубь, отчего необходимое лечение может стать еще более болезненным и опасным.
Пределы системы
Если теперь вернуться к экономике, то давно доказано, что в своем нормальном и жизнеспособном виде она формируется лишь в открытом обществе при безусловных гарантиях индивидуальных прав, включая права собственности во всем их многообразии. Темпы темпами, но логика углубления рыночных отношений (страна ведь не родилась в 1991 году) неизбежно поставит вопрос о полноценных компенсациях миллионам отечественных жертв коммунизма, а равно об ответственности режима и его нынешних преемников. Отдала ведь Москва какие-то - еще царские! - долги французам и бельгийцам.
Вместе с тем, понятно, что компенсации по образцу бывших соцстран или послевоенной Германии - это и есть главный кошмар для российской <элиты>, и ради его предотвращения она пойдет на все. В том числе, на ожесточенное, с контратаками сопротивление тому влиянию, которое исходит не только из Польши или стран Балтии, но уже и из Украины и Грузии, также занявшихся вплотную выяснением отношений с тоталитарным прошлым.
Но с другой стороны, куда более вопиющей выглядит ситуация, когда норильский промышленный комплекс, создававшийся ценой рабского труда и жизней заключенных, стал источником средств для зарубежной гульбы новоиспеченных <собственников> и <парламентариев>. В этом примере отражена, думается, самая суть агрессивного номенклатурного паразитизма, воцарившегося в РФ. Увы, таков итог половинчатости и лукавства политики коммунистов-реформаторов в 80-е и 90-е годы.
Мир несколько десятилетий жил по преимуществу в контексте итогов победы
над германским нацизмом. Следующая эпоха будет формироваться завершением
преодоления остатков советского тоталитаризма. У россиян пока что есть
шанс самим внести решающий вклад в решение этой задачи.